ПРО НАШУ КОМНАТУ И ПРО РАЗНЫЕ ЗВУКИ, КОТОРЫЕ В НЕЙ РАЗДАВАЛИСЬ

Вообще у нас комната была колоритной. Так как уборкой нам заниматься не хотелось, то стол был всегда завален какими-то огрызками, кусочками еды, грязными стаканами, ложками и вилками. Почему-то это нас совершенно не напрягало. Наверное, мы считали, что это и есть нормальное состояние жилища.
(Однажды к нам Вадикин папа приехал и всю нашу комнату убрал. Мы очень довольные были, в конце концов. Хотя построил он нас так чисто конкретно. Но - по-доброму. Так что мы ему благодарны были. Тем более, что он сам больше всех тогда сделал. И я тогда понял, что такое - настоящий командир, который всех своим примером воодушевляет.)

Посередине стола всегда стояла трехлитровая банка варенья, которая была полна ровно наполовину.
(Кстати, вспоминается по этому поводу рассуждение Сержа Богданова, Моржовского друга, про то, что варенье имеет 3 фазовых состояния - 1 неустойчивое и 2 устойчивых, которые постоянно переходят друг в друга. 2 устойчивых - это когда его еще нет, и когда его уже нет, ну, а неустойчивое - это пока оно еще есть. Так наше варенье опровергало это, в общем-то, абсолютно верное во всех остальных случаях наблюдение.)
Это было не самое замечательное варенье - алычовое. Точнее, варенье-то было вкусное, но очень уж оно приелось - его (и только его :)) всегда посылали Сереге Морозову в огромных количествах. И в какой-то момент оказывалось, что ел это варенье только он. С коржиками, которые посылались ему же. И при этом всегда щелкал челюстью. Почему-то она у него всегда щелкала. Кажется, ему ее выбили, или что-то в этом роде. А если учесть, что он и чай втягивал в себя с сёрбаньем и свистом, то можно представить, какая это была какофония - "Моржов захотел покушать".

А Гунзик у нас зато замечательно скрипел зубами, когда спал. Спал он, кстати, просто гениально. При любых условиях спал. Натянет одеяло на голову и спит. Однажды, когда он спал вечером - а он мог запросто завалиться часов этак в 8 - к нам завалила куча народу. Расселись, стали общаться. И вдруг кровать под одним из гостей зашевелилась - основательно так. Оказалось, что человек, не разглядевши, сел на Гунзика. А тот и вовсе этого не заметил. Просто в какой-то момент ему захотелось повернуться на другой бок. Что он и сделал. Немало напугав сидящего на нем.
Кстати, когда он спал, то разбудить его было просто невозможно. Реально только Мяфа и мог его разбудить. Единственно надежным способом - сев на него сверху, и заламывая Гунзику ногу болевым приемом. Гунзик сперва ругался и пытался сопротивляться, но потом все-таки просыпался. Иногда еще хорошо помогала литровая банка холодной воды, которую на Гунзика выливали. Только вся постель потом мокрая была.

Так вот. Гунзик замечательно скрипел зубами. Есть такая песенка, про игуанодона, который дружил с птицею-птеродактелицею:

"... Ничего эта птица не пела,
лишь зубами ужасно скрипела
и хрипела она, и рычала -
ведь других она песен не знала..."

И если уж про звуки вспоминать, то еще у нас был Серега Схоменко, который храпел. И тоже замечательно. Заливисто так, руладами. Причем начинал он это дело, когда все только-только собирались ложиться спать. Так что, если ты не успевал заснуть до этого времени, то не судьба тебе была в ближайший час расслабиться. Разве что, художественность этих рулад можно было оценивать. Причем, когда он просыпался, то он искренне нам не верил: "Как, я - храплю? Да не может быть!" Мы даже хотели его храп на магнитофон записать, а потом отнести его в студию, где пластиночки гибкие тогда записывали, и потом такую пластинку подарить ему на день рождения. Тогда бы он нам наконец поверил бы. Да вот так и не собрались такое замечательное дело реализовать.
А потом он от нас переехал в другую комнату, и идея заглохла.

____________
| начало | >>>